Пилот `Штуки`. Мемуары аса люфтваффе - Ганс-Ульрих Рудель

В ноябре получено радиосообщение: я награжден Рыцарским крестом с Дубовыми Листьями и Мечами и должен прибыть для награждения в штаб-квартиру фюрера в Восточной Пруссии. Примерно в это же время я уничтожаю свой сотый танк. Я рад этой награде, не в последнюю очередь потому, что это вклад в достижения моей эскадрильи, но в то же самое время я расстроен, что ответ на мою рекомендацию о награждении Хеншеля Рыцарским крестом еще не пришел. Должно быть он где-то застрял. В любом случае я решаю взять своего бортстрелка на награждение. Хеншель только что закончил свой тысячный боевой вылет и имея на своем счету несколько советских истребителей без всякого преувеличения считается нашим лучшим стрелком. Через Винницу, Проскуров, Львов и Краков мы летим в Восточную Пруссию, где в районе Гольдапа находится штаб-квартира фюрера.

Вначале мы приземляемся в Лётцене. Я докладываю о прибытии подполковнику фон Белову. Он говорит мне, что одновременно со мной Дубовые листья к Рыцарскому кресту будет получать майор Храбак. С собой я привез Хеншеля и спрашиваю Белова, прибыла ли моя рекомендация. Он отвечает мне, что еще нет, но немедленно обещает узнать у рейхсмаршала, в каком состоянии находится дело. Там тоже никак не могут найти эти бумаги и предполагают, что документы были переданы рейхсмаршалу на подпись. Фон Белов обо всем договаривается на словах с Герингом, направляется к прямо фюреру и докладывает ему, что я привез Хеншеля с собой по вышеупомянутым причинам и что главнокомандующий Люфтваффе уже одобрил награду. Поступает ответ: «Хеншель должен явиться вместе с остальными». Это великое событие для моего верного бортстрелка. Только немногие получают Рыцарский крест из рук самого фюрера, поскольку персональная инвеститура Главнокомандующего начинается с Дубовых листьев.

И вот майор Храбак, Хеншель и я стоим в строю в присутствии фюрера. Сначала он прикалывает нам награды и после церемонии пьет с нами чай в своем кабинете. Он говорит о прошлых операциях на востоке и об уроках, которые из них должны быть извлечены. Он рассказывает нам, что сейчас идет создание новых частей, которые несомненно потребуются для отражения высадки западных союзников в Европе. В стране все еще можно сформировать большое количество дивизий и наша промышленность сможет снабдить их достаточным вооружением. Между тем, германский технический гений, сообщил он нам, продолжает работать над изумительными проектами, что позволит нам вырвать окончательную победу из рук большевизма. Он уверен, что только немцам по плечу эта задача. Он горд своими солдатами на восточном фронте, он знает об их гигантских усилиях и тех трудностях, с которыми они сталкиваются. Он хорошо выглядит, полон идей и уверенности в будущем.

Покинув Лётцен, мы должны свернуть в Гёрлиц, где мы предоставляем нашему отважному Ю-87 двухдневный отдых. Дом Хеншеля в Саксонии, не так далеко отсюда и он отправляется поездом, чтобы вновь встретиться со мной через два дня перед нашим отлетом на фронт. Затем, в плохую погоду, мы летим через Вену, Краков, Львов, Винницу и Кировоград. Чем дальше на восток мы забираемся, тем больше ощущается скорое наступление зимы. Низкие облака и густой снег мешают нашему полету и затрудняют ориентировку. Мы чувствуем себя гораздо лучше, когда уже в сумерках наш аппарат катится по замерзшему летному полю в Костромке и мы снова дома, вместе с нашими товарищами. Здесь уже наступили холода, но у нас нет никаких причин на это жаловаться, поскольку мороз улучшает состояние дорог в деревне. Большие открытые пространства покрыты прочным льдом и без коньков их бывает не так просто пересечь. Когда мы не летаем из-за непогоды, мы возобновляем нашу игру в хоккей. Даже те, кто меньше всего был склонен к спорту, заражаются энтузиазмом остальных. Мы пользуемся любым пригодным инвентарем, от настоящих хоккейных клюшек до старых веников и лопат. Примитивные русские коньки конкурируют со специальной обувью, оснащенной подобающими хоккейными лезвиями. Многие неуклюже бегают в меховых унтах. Важен только спортивный азарт.

Здесь, на юге России, у нас случаются иногда теплые дни, которые вновь превращают все в непролазное болото. Возможно это как-то связано с влиянием Черного или Азовского морей. Наш аэродром не может выстоять перед такими превратностями климата и поэтому нам приходится перебираться на бетонную взлетную полосу в Кировограде. Один из таких периодов совпадает с Рождеством и Новым Годом. Соответственно, оказавшиеся в Кировограде экипажи вместо общей вечеринки эскадрильи должны встречать праздники в изоляции. Дед Мороз приготовил подарки для каждого солдата, но глядя на их лица никто бы не догадался, что для них это уже пятая военная зима.

В начале 1944 года плохая погода отступает и операции становятся все более интенсивными. Советы рвутся на запад и юго-запад из района Днепропетровска и на короткое время перерезают сообщение между Кривым Рогом и Кировоградом. Контрнаступление, которое проводят наши старые друзья, 14-я и 24-я бронетанковые дивизии оказывается исключительно успешным. Помимо захвата большого количества пленных и снаряжения, нам удается добиться в этом секторе затишья, по крайней мере, временного. Мы постоянно летаем из Кировограда и размещаемся недалеко от аэродрома. Рядом расквартирован штаб. В тот день, когда они прибывают, их ждет самый неприятный сюрприз. Адъютант полка, майор Беккер по прозвищу Фридолин и офицер-инженер капитан Катшнер не вполне хорошо знакомы с местными печками. Ночью в их комната скопился углекислый газ и когда Катшнер встал с постели, он обнаруживает, что Фридолин потерял сознание. Он вышел, шатаясь, на свежий воздух и выволок с собой Фридолина, спася жизнь им обоим. Для солдата потеря жизни из-за глупого несчастного случая а не вражеских действий особенно трагична. Впоследствии мы увидели в этом и свою смешную сторону и их злоключение становится расхожей шуткой, им постоянно приходится отбиваться от розыгрышей.

В это время, в ходе наших боевых вылетов, мы наблюдаем самую необычную драму. Я вылетаю вместе с другими противотанковыми самолетами в район к юго-востоку от Александрии. Выпустив все свои боеприпасы мы идем домой в Кировоград для того чтобы заправиться и пополнить запас снарядов перед новым вылетом. Мы проходим на бреющем полете полпути до Кировограда и пролетаем над густой рощей. Под нами движутся танки. Я узнаю их немедленно: это Т-34, идут на север. В мгновение ока я набираю высоту и кружу над добычей. Откуда, черт возьми, они взялись? Это русские, без всякого сомнения. У нас не осталось ни одного снаряда, поэтому нам приходится оставить их в покое. Кто знает, куда они доберутся к тому времени, когда мы сможем вернуться с новым запасом снарядов и атаковать их?

Т-34 не обращают на нас никакого внимания и идут своей дорогой, обходя рощу. Дальше к северу еще кто-то движется по земле. Мы летим туда на небольшой высоте и узнаем немецкие танки Т-IV. Танкисты глазеют на нас из своих машин, думая о чем угодно, но только не о близости врага и возможной схватке. Обе группы танков движутся навстречу друг другу, отделенные только небольшой полосой кустов. Ни одна сторона не может видеть другую, поскольку Советы движутся в ложбине, параллельно железнодорожной насыпи. Я стреляю красными сигнальными ракетами, качаю крыльями и сбрасываю в контейнере записку, в которой сообщаю своим коллегам-танкистам о том, кто движется в их направлении и уже находится в трех километрах от них, если предположить, что обе стороны сохранят свой курс. Резко снижаясь над тем местом, где сейчас движутся Т-34, я подсказываю нашим танкистам о близости врага. Обе партии медленно сближаются. Мы кружим над ними и ждем, что будет происходить дальше. Наши танки останавливаются в том месте, где в живой изгороди находится разрыв в несколько метров. В любую минуту обе стороны могут внезапно увидеть друг друга на расстоянии выстрела в упор. Я жду с напряжением несколько секунд, когда обе стороны испытают шок. Русские закрывают башенные люки, возможно они стали что-то подозревать, наблюдая за нашими отчаянными маневрами. Они следуют все в том же направлении, движутся быстро. Расстояние, разделяющее обе партии, сократилось уже до 10-15 метров. И вот началось!